«Буфетное дело» на станции Новки

Соответственно, станционный буфет 1-го класса в Новках являлся весьма посещаемой и популярной точкой общепита. Вот только его сотрудники и их руководство, решив, что проезжающие и так все слопают, решили не заморачиваться с качеством продуктов, которые к тому же еще и не докладывали в порции. Мол, транзитный пассажир, если и будет недоволен, все равно уедет, и ищи его свищи… Однако обнаглевшие сотрудники железнодорожного общепита жестоко просчитались.

Первый звоночек для них прозвенел 21 марта 1937 года, когда один из пассажиров, чья фамилия так и осталась неизвестной, оставил в книге жалоб буфета следующую запись с неразборчивой подписью: «Кушал сего числа в буфете ст. Новки отварную ветчину, она имеет неприятный затхлый запах. Очевидно, приготовлена из недоброкачественных продуктов, такими продуктами можно было и не угощать».

Через восемь дней в той же книге появилась новая жалоба некоего гражданина Кузнецова: «Дорогие товарищи! Я полагаю, что вас не свиньи посещают здесь, а поэтому и мы законно можем требовать человеческого отношения. Дело в том, что сегодня я у вас получил тарелку щей, в которой обнаружился большой ноготь... Во мне перевернуло все нутро».

Зав. буфетом отделался отпиской: «Акта нет, считаю жалобу ничем не обоснованной».

Прошло еще три с небольшим месяца, в течение которых, очевидно, в новкинском станционном буфете продолжали торговать тухлятиной и прочим неликвидом. И тут грянул гром. 3 июля 1937 года в Новкинский буфет пришли перекусить моряки — курсант Военно-морского училища Сердцев и краснофлотец Второв. Им подали ветчину, в которой оказались черви. Моряки потребовали заменить ее. Но и вторичные порции оказались с червями длиной примерно по 7 мм. Советские моряки, вспомнив традиции броненосца «Потемкин», команда которого в 1905 году из-за мяса с червями подняла бунт, не ограничились возмущенными строками в книге жалоб. Они добились того, что при участии начальника станции Новки Потапова, станционного фельдшера Копылова и зав. буфетом Михеева был составлен акт, где помимо ветчины с червями говорилось о том, что «в буфете на столах царила полная грязь и уборку не проводили». Данный акт был направлен транспортному прокурору 1-го эксплуатационного отдела Горьковской железной дороги.

Выяснилось, что ЧП в Новкинском буфете происходили с удручающим постоянством. Так, 12 июля 1937 года на кухне было обнаружено тонкое стекло длинной в 7 мм в кастрюле с приготовленным картофелем. 14 июля в пирожке с мясом, который пассажир купил в буфете, обнаружился острый кусок стекла в 15 мм, он и застрял в зубах у несчастного гражданина. А 15 июля в повидле, отпущенном для буфета из кладовой, нашли кусок железа. Тут уже заведующий буфетом Михеев жаловался во все инстанции, в том числе на станцию Ковров-1, буфет которого являлся для Новок головным.

За железнодорожный общепит взялись сотрудники НКВД. Началось следствие. В итоге была выявлена группа сотрудников общепита из восьми человек, систематически проводивших «преступно-вредительскую деятельность в деле общественного питания». В ней оказались восемь человек: трое из Новок и пятеро из Коврова: помощник кладовщика буфета станции Новки Яков Рюмин, работницы буфета Ольга Ветрова и Вера Плешанова, кладовщик буфета станции Ковров Алексей Ремизов, заведующий производством буфета станции Ковров Николай Королев, кассир буфета станции Ковров Петр Мартынов, калькулятор того же буфета Сергей Веселковский и рабочий кладовой ковровского станционного буфета Иван Артюшин.

Следствие также выявило, что руководитель головного буфета Ухлов и его заместитель Тюрин «систематически пьянствовали на службе, понуждали к сожительству подчиненных женщин, разлагали трудовую дисциплину», а их попустительство способствовало воровству продуктов. Оба руководителя «с пассажирами обращались грубо, вовремя не обслуживали, на жалобы отвечали грубостями, а в книге жалоб не отвечали по существу, а только отписывались. Самокритика в буфете зажата, кто пытался критиковать, от них освобождались – выгоняли или переводили на другую работу».

Санитарно-пищевая сестра буфета станции Ковров в своих показаниях рассказала, что «Королев сознательно делал закладку продуктов ниже нормы. Приготовляя котлеты, он вместо 115 граммов весом, как полагается, делал 75-80 грамм и кроме того, больше 60 % клал хлеба. Пускал в продажу недоброкачественный и порченый продукт. Так, мной был забракован творог, а Королев, пользуясь моим отсутствием, из него приготовил ватрушки и пустил в продажу. (приводится еще несколько случаев) Когда я браковала, то он все же опять пускал их в продажу, в то же время заявлял, что желудок все переварит, а когда в обеде попадали мухи, то Королев на это с насмешкой говорил «муха не казак, вылетит назад». Ремизов сознательно с целью ухудшения качества продукта смешивал хорошую муку с плохой и отдавал ее в производство, а хорошую брал себе».

Житель станции Новки Яков Румянцев дал такие показания: «На протяжении последних шести месяцев 1937 года в буфете станции Новки группой социально чуждых людей, объединившихся на почве ненависти к советской власти, проводится преступно – вредительская деятельность в деле питания рабочих и пассажиров проходящих поездов. От пассажиров систематически поступают жалобы на то, что в подаваемые им обеды и закуски злоумышленно подбрасываются осколки стекла, тараканы, черви, тухлые продукты...»

Но, пожалуй, последней каплей стало выявление тухлой кеты в станционных буфетах во время проходивших в тех местах маневров. Рыба была «с тухло-гнилостным запахом», а из нее понаделали бутербродов. В результате тухлятиной едва не отравились командиры и красноармейцы РККА. А это уже смахивало даже не на вредительство, а на диверсию.

В итоге тройка УНКВД по Горьковской области (буфеты относились к Горьковской железной дороге) 11 декабря 1937 года признала восьмерых работников путейского общепита виновными и огласила суровый приговор: Королева и Рюмина приговорили к расстрелу с конфискацией имущества; Ремизова, Ветрову и Мартынова — к 10 годам исправительно-трудовых лагерей, а Плешакову, Артюшина и Веселковского — к 8 годам лагерей. Ухлов и Тюрин отделались лишь увольнением с работы, кроме того, Ухлова еще и исключили из членов ВКП (б).

Однако на этом буфетное дело не закончилось. Несмотря на всю жуть, которую рассказывают и пишут о 37-м годе и массовых репрессиях, об участи осужденных сотрудников общепита обеспокоились в УНКВД Горьковской области. В результате в феврале 1939 года приговор в отношении Ремизова, Плешановой, Артюшина, Мартынова, Ветровой и Веселковского был отменен и их было предписано освободить из лагерей, ограничившись пребыванием в течение полутора лет в заключении. Правда, Артюшин к тому времени уже умер в лагере. Что же касается Королева и Рюмина, то они были расстреляны.

Правда, в 1957 году приговор в отношении этих жуликов был посмертно отменен. Наверное, «в духе времени». Интересно, если бы тогда тех, кто пересматривал подобные приговоры, накормить пирогами со стеклом, повидлом с гвоздями, ветчиной с червями и тухлой рыбой, съели бы они это все в прямом и в переносном смысле?