Он был батальонный разведчик

Одна из трагических страниц Великой Отечественной – блокада Ленинграда. Она продолжалась 872 дня. Все это время несломленный город жил и сражался. Ценой неимоверных лишений, героизма и самопожертвования жители и солдаты Ленинградского фронта полностью сорвали планы гитлеровцев и не дали стереть его с лица земли.

В обороне Ленинграда участвовал и ветеран войны Виктор Михайлович Иванов — один из тех, на чьей фамилии, как метко подметил классик, вся Россия держится. Совсем молодым пареньком он прошел через всю Великую Отечественную. А после нее Камешково стало его второй родиной.

Витя Иванов родился в 1918-м в Собинке в рабочей семье. Там окончил школу и ФЗУ, работал на местной фабрике ткачом и помощником мастера. В 1938 году по спецнабору Виктора призвали в армию и направили на Дальний Восток. Новобранец был зачислен в одну из частей береговой обороны Тихоокеанского флота. После обучения краснофлотец Иванов начал службу на одном из постов воздушного наблюдения и оповещения связи. Довелось нести вахту на острове Русский, на островах архипелага Римского-Корсакова в заливе Петра Великого и даже на посту с экзотическим названием «Золотой ключик». Впрочем, там было не до сказок — и погода не баловала, и работы хватало. К тому же обстановка оставалась крайне неспокойной. Иванову довелось повоевать с японцами и у озера Хасан, и на реке Халхин-Гол.

А когда время срочной службы уже подходило к концу, среди дальневосточников начали формировать части морской пехоты. В составе 73-й морской стрелковой бригады старшина 2-й статьи Иванов и встретил начало Великой Отечественной. Осенью 41-го часть, в которой служил Виктор, перебросили эшелоном под Ленинград. Именно там связист Иванов стал разведчиком. Приходилось ходить за «языками» или же выявлять и фиксировать вражеские огневые точки.

- Часто мы пробирались к немцам в тыл, — вспоминал Виктор Михайлович. — Порой приходилось часами лежать без движения на сильном морозе, под обстрелом. Мы почти всегда брали языков, но при этом много своих теряли. Приходилось очень трудно, смерть, без преувеличения, подстерегала на каждом шагу. До сих пор помню, как тащили тяжеленного фельдфебеля, которого надо было доставить живым любой ценой. Закрывали его своими телами, потому что немец командованию требовался во что бы то ни стало. Несколько раз меня представляли к награде, но моих командиров одного за другим убивало, поэтому первой своей медали ждал долго. Но тогда о наградах никто и не думал. Главное было отстоять город, не пропустить фашистов. А страшнее всего становилось не на передовой, а когда нас отводили на отдых, и мы попадали в Ленинград…

Зима 1941-1942 годов оказалась наиболее суровой и самой голодной. Северная столица вымирала. Морские пехотинцы, получая свой достаточно скудный паек, каждый раз часть его оставляли на долю ленинградцев. А потом, вырываясь в город с фронтовых рубежей, несли умирающим от голода людям мешки с сухарями, сахаром и консервами.

- Каждый сухарь мы ломали пополам, — рассказывал В. Иванов. — Половину съедали сами, а вторую, как бы ни хотелось есть, откладывали для голодающего Ленинграда. То же делали и с каждым куском сахара. Нас не заставляли так поступать. Но почти никто от подобной дележки не отказывался. Потому что мы видели на заснеженных ленинградских улицах такие людские взгляды, которые невозможно забыть. Голод — хуже любой бомбежки. У нас на глазах умирали старики, женщины, дети. А мы, хотя и очень старались, всем помочь все равно не могли. От этого каждый ненавидел гитлеровцев лютой ненавистью. И порой ребятам очень непросто было захваченного в плен фашиста привести живым.

Разведчик старшина 2-й статьи Иванов прошел через ад Ораниенбаумского плацдарма, который простреливался немецкой артиллерией на всю глубину и где фактически не было тыла. Он участвовал в долгожданном прорыве блокады, получив в 1943-м сразу две медали — «За отвагу» и «За оборону Ленинграда». В следующем году к ним прибавился орден Красной Звезды. А потом началось наступление на запад.

В составе 2-го Белорусского фронта морские пехотинцы освобождали Прибалтику — Эстонию, Латвию, Литву. Дальше часть, в которой служил Иванов, штурмовала город-крепость Кенигсберг — столицу Восточной Пруссии. Многие боевые друзья разведчика тогда сложили свои головы на подступах к кенигсбергским фортам. Но Виктору и там повезло: он даже не был ранен. После взятия Кенигсберга путь морпеха лежал через Польшу в Венгрию, где вновь начались тяжелые бои. И воспетая Марком Бернесом медаль «За город Будапешт», точнее «За взятие Будапешта», осталась у В.М. Иванова напоминанием о тех сражениях начала 1945-го.

- Немцы отчаянно сопротивлялись. Бои шли очень тяжелые, — рассказывал В. Иванов. — Но к тому времени мы их не боялись. Они боялись нас. Мы знали, что обязательно победим, и никто и ничто нас не остановит!

Памятью о конце войны, помимо медали «За победу над Германией», стала еще одна награда — медаль «За освобождение Праги». Именно там, в чешской столице он встретил победное 9 мая.

После войны В. Иванов оставался на военной службе до ноября 1945-го. А потом, получив благодарственное письмо от маршала Рокоссовского, отправился в родную Собинку. Там он вновь, как до 38-го, стал работать поммастера. А в 1949-м перебрался в Камешково. На камешковской фабрике он трудился почти 20 лет все тем же помощником мастера. В 1968 году фронтовик по предложению руководства предприятия организовал на фабрике военно-учебный пункт, которым руководил целое десятилетие, готовя земляков к азам ратной службы. Ветеран продолжал работать до 1994 года, после чего окончательно ушел на пенсию. Человек честный и принципиальный, В.М. Иванов до последних дней пользовался большим уважением и заслуженным авторитетом у камешковцев.

Кстати, одна из правнучек ветерана живет в Петербурге, в том самом городе на Неве, который ее прадед защищал три долгих военных года, не щадя собственной жизни.