«Большая, главная удача - что на селе родился я»

Глава крестьянского хозяйства, проработавший на земле более 40 лет, активный общественник, депутат Камешковского райсовета. Однако, несмотря на свою занятость, он уже много лет находит время для литературного творчества, которое давно стало неотъемлемой частью его жизни. Недавно во Владимире издана очередная книга Н.В. Егорова «Крестьянская весна» — это третий дополненный авторский сборник, где представлены как стихи, так и проза.

Эта книга автобиографична. Автор пишет о том, что сам видел и пережил. Существует такое понятие — «крестьянская литература», которая особенно ярко развивалась в прошлом и позапрошлом веках. Без нее мы бы совсем не узнали традиционную жизнь русской деревни, которая сегодня для большинства из нас стала уже экзотикой. Тем более что и деревни-то наши или уничтожены, или по большей части превратились в дачные поселки.

В литературоведении даже термин такой есть – «писатель-деревенщик». Сегодня такие писатели — уже история. В нынешнее время культ потребления делает не то что писательство, но даже просто чтение немодным и утомительным занятием. Николай Васильевич — один из немногих, кто пытается продолжать традиции талантливых предшественников, оставляя для потомков зарисовки жизни нашей эпохи.

Его поэтические строки чем-то напоминают раннего Солоухина. В них — меткость взгляда, задушевность, подчас тонкая ирония и добродушный юмор сочетаются с философским осмыслением бытия. И это не надуманные вирши, а естественный разговор с читателем много повидавшего и много понявшего человека, черпающего свое вдохновение из неиссякаемого источника — непреходящей красоты русской глубинки. И как главный тезис — такие строки: «Большая, главная удача — что на селе родился я».

Что же касается егоровской прозы, то она очень сочетается с рассказами другого известного писателя-земляка Сергея Никитина. Такой же небольшой формат, такие же мастерски очерченные сюжеты сельской, к сожалению, и тогда, и теперь уходящей натуры. В Коврове, на родине С. Никитина, сегодня проходят Никитинские чтения, посвященные популяризации его творчества и того литературного направления, к которому принадлежал этот писатель. Неизвестно, будут ли проходить в Камешкове Егоровские чтения, но творчество Николая Васильевича — незаурядный вклад в культуру Камешковского края, ставшего для него родным.

Что же касается новой книги, то подробно рассказывать о ней — дело неблагодарное. Ее надо читать. И, не рискуя впасть в преувеличение, можно и нужно сказать, что камешковцам очень повезло, что рядом с ними живет, работает и творит такой замечательный человек, как Николай Васильевич Егоров!

Н. ФРОЛОВ

Голос хлеба

Я с детства помню нежный голос хлеба,

Жизнь начиная только познавать.

Поутру хлеб из русской печки вынув,

Несла на стол неторопливо мать.

В нем отзвук вьюг и ливней шаловливых,

Закатов тишь, блеск утренней росы.

Я помню, слушал голос спелой нивы

Мой дед на кромке хлебной полосы.

Я также помню грустный голос хлеба.

С земли крестьянин уходил в тот день.

Не легкой жизни шел искать он где-то,

А гнал его тот «тощий трудодень».

Я слышу возмущенный голос хлеба

К тем всем, кому грибы и ягоды милей,

Когда колосья спелые пшеницы

Ложатся под колеса «Жигулей».

И только благодарный голос слышу,

Когда на поле трактор вывожу.

И все, о чем шептала нива деду,

Я сыну на досуге расскажу.

Глушу мотор, когда закат в полнеба,

И лишь смолкает только рев поршней,

Я снова слышу нежный голос хлеба,

Как прежде в ранней юности моей.

Дальнобойщик

Закусила судьба удила,

И опять запылила дорога.

И теперь я не знаю, когда

Снова встретимся мы у порога.

Проплывают поля за окном,

Серым зайцем мелькнет перелесок.

И прощальный горит поцелуй

На губах, как от счастья довесок.

Бесконечную песню мотор

На известный мотив напевает.

Что несет за горой поворот?

Очевидно, Господь один знает.

На мгновенье закрою глаза,

Предо мною стоишь, как живая.

Но горят впереди «стопари»,

И на тормоз ногой нажимаю.

Бесконечной гирляндой огней

Снова в ночь убегает дорога.

И теперь я не знаю, когда

Снова встретимся мы у порога.

***

Если ты из деревни, то — лапоть,

И считают: дурак дураком.

Из чего собираетесь стряпать?

Где возьмете кувшин с молоком?

Лишней стала в деревне корова,

Разлюбил ныне дачник навоз;

Только вот молодежь нездорова,

Видно, скушала «Сникерсов» воз.

Не найти нам на дереве хлебном

Пирожков, булок и калачей.

Это только в рекламах хвалебных

Ловко всё у лихих усачей.

Не нужна на деревне корова,

Вдруг зайдет она в сад, огород.

Молока захотели, отлично!

Нам «Веселый молочник» нальет.

Не надейтесь на «Домик в деревне»,

Сколько б разных ни минуло лет.

Блага будут там все бесполезны,

Если в доме крестьянина нет.

Пусть живем мы пока что в достатке

И не знаем на вкус лебеды,

Не играйте с крестьянином в прятки,

Доведете страну до беды.

***

Немало измарал листов бумаги,

А для чего? Прославиться решил?

О чем писал? Как тает снег в овраге,

О том, как сено в августе сушил.

Как целовал девчонку на рассвете –

В младые годы кто не целовал!

Как вынимали щуку на рыбалке,

Рыбак вам скажет: «Каждый вынимал!».

Писал тогда, когда бывало грустно,

Чтоб позабавить у костра друзей.

Мечтал, чтоб не было в деревне пусто,

Чтоб на душе чуть стало веселей.

Как поднималось солнце на рассвете

Под неземную песню соловья.

Что мы за красоту, за мир в ответе,

И что недаром жизнь прошла моя.

А часто ль в жизни мы бываем правы?

И все ли в наших помыслах светло?

И пел, конечно, я не ради славы,

А чтобы на душе было тепло.

Зачем в машине незаметный винтик?

Зачем мосты над речками мостим?

Все прочитав, возможно, скажет критик:

«Давай за этот грех его простим».

Родительский дом

Сколько их с покосившейся крышей,

С пустотою разбитых окон

На российских просторах... Так вышло.

Может быть, таков жизни закон?

Будет дом жив, пока в нем молитва

И горят в русской печке дрова.

Не сорвется с навесок калитка,

Пока в нем мать-старушка жива.

Будет жить, не теряя надежды

С каждым годом слабей и слабей,

Что домой ветер жизни однажды

Принесет навсегда сыновей.

Жизнь прожив только, мы понимаем,

Что сто раз наша мама права,

Говоря, когда нас провожает:

«Возвращайтесь, пока я жива».

Для чего человеку язык

Макар сидел в небольшой ямке посреди одинокого поля, укрывшись маскировочной накидкой, делавшей его невидимым для кружащихся над полем диких перелетных гусей. В каждом охотнике живет страсть, как перехитрить зверя или птицу, и дело не в том, что нужно обязательно добыть дичи, а в том, чтобы суметь перехитрить ее.

Гуси кружили над полем, всматриваясь, где более безопас­ное место для кормежки и, возможно, для ночевки, которая неизбежна на их далеком пути на север. Макар заметил в их поведении то, что они не боялись работавших в поле тракторов, пасущихся на лугах домашних животных и, только увидев человека, издав какой-то свой гусиной клич, стая взмывает в небо. Среди охотников существуют мнения, что гуси общаются на своем языке, и крик одного в определенный момент может погубить все старания охотника, который полчаса скрадывал, приближаясь к сидящей стае, на нет.

«Ну, хорошо, — рассуждал Макар, — пусть звери и птица общаются на своем языке, это понятно». Но почему-то приблудившаяся собака понимала человеческую речь и всегда эмоционально реагировала, когда рассказывали о ней. Значит, в языке, в слове или звуке заложена значительная сила, которая может как создавать, так и разрушать.

Гуси, сделав пару кругов над полем, сели в двухстах метрах от Макара. Стрелять с такого расстояния было бесполезно, и Макар решил не спешить. Гуси, обычно сев на поле, начинали двигаться в ту или другую сторону, выбирая нужный им корм. Вдруг неожиданно в кармане зазвенел телефон, звонил друг Димка, и Макар решил тихонько ответить на звонок. Димка, как всегда, пошутил над охотничьей страстью Макара и в конце разговора поведал, что срывается запланированная ранее поездка к друзьям на Украину.

Из телевизионных новостей Макар знал, что в Киеве народ выступает против существующей власти, а власть не хочет идти на уступки. Кто прав, кто виноват — Макар не мог судить, но было непонятно, почему не хотят сделать русский язык вторым государственным? Языки очень схожи, большая часть страны общается на русском, и, самое главное, все понимают друг друга, на каком бы языке ни шел разговор. В чем проблема? В старых фильмах про индейцев показывали, как общались, впервые встретив незнакомых людей. Человек прикладывал ладонь к своей груди и отводил ее в строну встретившихся, как бы показывая, что его сердце открыто для них. И если людям было нужно, они могли, как говорят, и объясниться на пальцах.

Может быть, отдельные политики до сих пор руководствуются принципом «разделяй и властвуй», с таким подходом и до беды недалеко.

От невеселых мыслей о человеческой глупости Макара отвлекала лиса. Лисе, очевидно, захотелось гусятины, и она от ближних к полю кустов подкрадывалась к гусиной стае. Оптика восьмикратного бинокля дала возможность Макару разглядеть детали этой затеи. Итогом охоты стал крик гуся, и стая с шумом поднялась в воздух.

Солнце село за горизонт, и Макар стал собираться домой, сегодня гуси сюда уже не вернутся.

«Да, — размышлял Макар, — неужели только опасность или какая-то беда приводят человечество к взаимопониманию?»

Апрель 2013 года