Меню
16+

Сетевое издание «Знамя 33»

24.07.2020 08:17 Пятница
Категория:
Если Вы заметили ошибку в тексте, выделите необходимый фрагмент и нажмите Ctrl Enter. Заранее благодарны!

«Наше время иное, лихое…»

Автор: Е. ВИКТОРОВ

25 июля исполняется 40 лет со дня смерти Владимира Высоцкого, актера, поэта и барда.

У каждого из нас свой Высоцкий, но несомненно то, что его стихи не теряют своей остроты и актуальности. Представители поколения семидесятых годов прошлого века помнят, насколько бешеной была его популярность, при том, что многие его песни были запрещены. Автор этого материала Евгений Викторов, который в те годы учился на литературном факультете пединститута им. Лебедева-Полянского, передает дух того времени, рассказывает об отношении молодежи и студенчества тех лет к поэту. Он живет в Александрове, занимается литературным творчеством, и те, кто получал тогда образование на владимирском литфаке, в том числе и камешковцы, его хорошо знают.

Поэты, побочные дети России!

Вас с черного хода всегда выносили.

Г. Плисецкий

Обнаружил в своих бумагах стихотворение, датированное 24 июля 1984 года, под названием «Вечер в школе». Никогда его не публиковал в полном объёме, но подумалось, что оно может показаться кому-то интересным не столько своими художественными достоинствами, сколько запечатленным во времени отношением автора к ушедшей эпохе, в которой жил и творил Владимир Семенович Высоцкий. Именно ему и посвящено стихотворение. Прежде, чем предложить его читателю, захотелось поделиться нахлынувшими воспоминаниями, связанными с именем поэта.

Впервые я услышал песни В. Высоцкого в девятилетнем возрасте летом 1968 года. Связано это было с не очень приятными переживаниями, потому, наверное, так ярко и отложилось в памяти. Мы с братом Виктором, как всегда, проводили школьные каникулы в деревне Рождествено у бабушки с дедушкой. В хозяйстве они держали корову Красотку, с десяток овец, кур. В один из июльских вечеров стряслась беда: как-то после дойки бабушка вошла в избу, поставила на стол подойник с молоком и, успев сказать, что плохо себя чувствует, легла на кровать и замолчала… Как выяснилось позднее, у неё случился инсульт с частичной парализацией левой стороны тела.

Бабушку увезли в больницу, а дедушка загоревал. Надо было доить корову, а у него это плохо получалось: Красотка не подпускала никого к себе, била хвостом, опрокидывала ведро копытом. В разгаре был сенокос, и дедушка, закружившись, ничего не успевал сделать. И вот на городском семейном совете в деревню решили откомандировать дедушкиного племянника К. Алексеева, который должен был принять участие не только в заготовке кормов для скотины, но и в работе по дому.

Костя приехал, и мы с ним очень подружились. Был он молодым парнем, веселым, жизнерадостным, здорово играл на гитаре, которую привез с собой. После дневных трудовых подвигов вечерами брал в руки гитару, усаживал нас напротив себя и пел... «В заповедных и дремучих страшных Муромских лесах…», «Лукоморья больше нет…», «Если друг оказался вдруг…» — эти песни восхищали и будоражили воображение. В другой раз знакомство с песнями поэта произошло в старших классах школы. Один из приятелей приобрел катушечный магнитофон «Яуза-206». Мы часто собирались компанией у него дома и слушали В. Высоцкого. В ту пору нас интересовали в основном его «дворовые» песни. А одна из них — «В тот вечер я не пил, не пел» — была своего рода гимном нашего класса. По крайней мере, у мальчишек точно.

В 1976 году я поступил на филологическое отделение Владимирского педагогического института. С этого времени у меня началось уже серьезное увлечение творчеством Владимира Высоцкого. Факультет русского языка и литературы, возглавляемый деканом Р. Засьмой, замечательным администратором и человеком, был известен далеко за пределами области своим сильным преподавательским составом. Особенно славилась среди студентов кафедра литературы, где, помимо высокого профессионализма, процветало вольнодумство. Читали лекции и вели семинары удивительные педагоги: И. Альми, О. Федотов, И. Приходько, В. Колобанов, В. Ёлкин, Н. Владимирская… Многие впоследствии стали профессорами и докторами наук, видными и уважаемыми в научных кругах специалистами.

Так совпало, что в те годы на литфаке учились яркие личности, многие из которых были созидательными натурами, имели собственное мнение и независимый взгляд, могли постоять за себя и свои убеждения. Жизнь на факультете была интересной и насыщенной. На весь институт гремели первоапрельские капустники, на которые попасть было не так-то просто, настолько они были популярны среди студентов и преподавателей. Ежегодные вечера поэзии знакомили слушателей с пленительными стихами поэтов Серебряного века. Семинары по творчеству Ф.М. Достоевского, современной литературе, проводимые И. Альми, отличались глубоким погружением в текст обсуждаемых произведений. В литературном клубе «Золотые ворота» студенты небезуспешно пробовали свои силы в творчестве. Стихи и рассказы многих печатались не только в местной, но и в центральной прессе, издавались в коллективных альманахах и сборниках, звучали по областному радио. В конце учебного года на факультете выпускался рукописный альманах «Слово», где было много всего интересного и любопытного. На киностудии «Литфакфильм» создавались игровые короткометражные фильмы, в которых принимали участие сами студенты, были свои актеры, режиссеры и сценаристы.

В подвальном этаже здания располагался студенческий клуб «ХЛАМ». Название это — традиционное, берущее свое начало еще от артистических клубов и арт-кафе первой половины двадцатого века, и является аббревиатурой первых букв в словах Художники, Литераторы, Артисты, Музыканты. (Прочитал недавно, что у заключенных Соловецкого лагеря особого назначения зимой 1924/25 гг. тоже существовал свой «ХЛАМ»). Сколько споров было между друзьями и единомышленниками в стенах этого клуба, сколько песен спето, сколько пламенных речей выслушано!..

Фольклорные экспедиции в отдаленные деревни Владимирской области, поездки по литературным местам, обмен студенческими группами с прибалтийскими республиками, Чехословакией, Венгрией были всегда незабываемыми и познавательными. Костяк единственного в области интернационального строительного отряда «Орион» состоял из студентов факультета русского языка и литературы. Возводились коровники и другие объекты сельскохозяйственного назначения, а заодно и укреплялись, как принято было тогда говорить, связи между братскими странами. …Мы обсуждали романы М. Дудинцева, Б. Окуджавы, Ч. Айтматова, Ю. Трифонова, читали втайне самиздатовскую литературу, знакомились с запрещенными произведениями А. Солженицына, М. Булгакова, В. Гроссмана, слушали А. Галича, Б. Окуджаву, Ю. Кима, Ю. Визбора. Но ближе всего и созвучнее нашим чувствам и настроениям были, конечно же, песни В. Высоцкого. Герои его произведений, как правило, при любых обстоятельствах старались не терять своего человеческого достоинства и обладали чувством долга, товарищества, справедливости, уверенности в своей правоте.

В нашем кругу была одна студентка, у которой родственница жила во Франции. В очередной приезд на свою историческую родину она привезла вышедший еще в 1977 году в Париже альбом «La corde raide» («Натянутый канат») с песнями В. Высоцкого, в музыкальном оформлении которого участвовал прекрасный аранжировщик и композитор К. Казански. «Банька по-белому», «Баллада о правде и лжи», «Прерванный полет», «Две судьбы», «Купола», «Охота на волков», «Райские яблоки»… Великие песни, которые мы слушали без конца… Вообще, всенародная известность Высоцкого в год, когда я заканчивал институт, достигла невероятных размеров. Такая прижизненная легендарная слава, наверное, была только у Сергея Есенина. И это при том, что официальная власть не признавала Владимира Семеновича как поэта и певца.

Казалось бы, внешне ничего не предвещало неожиданного «ухода в это лето» В. Высоцкого. Очень хорошо помню тот день, когда услышал об этом… Выходила замуж однокурсница, и в субботу, 26 июля, я гулял на ее свадьбе в одном из подмосковных военных городков (жених был офицером). Вернулся домой в воскресенье, ближе к вечеру, и после праздничного веселья чувствовал себя, как выжатый лимон. А в понедельник во второй половине дня в деревне, к моему удивлению, неожиданно появился брат Виктор. На мой вопрос, что случилось, он устало и отрешенно ответил: «А мы Высоцкого сегодня хоронили»… Это известие меня потрясло… До сих пор сожалею, что не смог проводить поэта в последний путь. Брат рассказал, что В. Высоцкий умер от острой сердечной недостаточности в ночь с 24 на 25 июля в 4 часа утра в Москве у себя в квартире на Малой Грузинской улице. Обо всем этом он услышал, благодаря «вражьим голосам». И, не раздумывая, рванул в Москву…

О смерти В. Высоцкого наше радио и телевидение не проронили ни слова. Лишь в двух газетах — «Вечерней Москве» и «Советской культуре» — появились краткие некрологи, да и то один из них был помещен на следующий день после похорон. 28 июля в Театре драмы и комедии на Таганке, где он был ведущим актером, состоялась гражданская панихида и прощание с В. Высоцким, на которое смог попасть мой брат. В тот же день поэт был похоронен на Ваганьковском кладбище. И хотя с 19 июля по 3 августа в стране проходили ХХII Олимпийские игры, и Москва была пуста, провожало поэта около 40 тысяч человек, а очередь от Таганки до кладбища растянулась на 10 км…

Через год мы с друзьями были в столице на годовщине смерти поэта. Приехали загодя, 24 июля. Вечером посидели в баре на Таганке, где на экране была показана небольшая композиция о В. Высоцком. Ближе к ночи перебрались в сквер напротив центрального входа на Ваганьково. Здесь были поклонники поэта со всех уголков нашей необъятной Родины… Всю теплую летнюю ночь звучали гитары и пелись песни В. Высоцкого, то здесь, то там раздавались магнитофонные записи с его голосом. Люди обменивались фотографиями поэта, сверяли по спискам, ходившим по рукам, его стихи, делились новостями и находками…

Утро, 25-го, было ясным и солнечным. Народ прибывал, а вместе с ним и милиция. Появились оцепления. Командовали всем этим, судя по погонам, высокие милицейские чины и люди в штатском. К одиннадцати часам появились артисты театра во главе с Ю. Любимовым. Среди них были Марина Влади, отец и мать поэта. А. Вознесенский нес в руках огромный венок. Щелкали затворы фотоаппаратов западных корреспондентов. Велась видеосъемка. У меня с собой был старенький «Зенит», и я, конечно, тоже снимал. Правда, закончилось это довольно грустно. Ко мне подбежал человек в гражданской одежде и закричал, чтобы я не фотографировал. Потом схватил меня за руку и отвел, как я ни возмущался, в какое-то подсобное помещение, расположенное рядом с кладбищем. Отобрал фотоаппарат, открыл заднюю крышку и засветил пленку. Задержали также нашего товарища Ф. Абрамова за то, что он прочитал стихи Б. Окуджавы и А. Городницкого, посвященные Высоцкому. Федор был в стройотрядовской куртке, как-то сумел из нее вывернуться и убежал. После этого мы сразу уехали домой…

25 июля 1983 года мы снова были на Ваганьковском кладбище. Запомнился один парень, исполнявший под гитару свои песни с такой похожей интонацией и хрипотцой, что, закрыв глаза, можно было подумать, что поет сам В. Высоцкий.

Это было поразительно! Парня окружала большая толпа, и, чтобы его хорошо было видно всем, мы помогли ему взобраться на дерево. Пел он еще минут сорок. К дереву уже начали пробираться сотрудники милиции, парень это увидел и попросил помощи. Сцепив руки, мы организовали ему коридор, по которому он добежал до ожидавшего его такси и благополучно скрылся. Перед тем, как это сделать, он прокричал, что если с ним что-нибудь случится, зовут его, как нам послышалось, Никита Гурда и приехал он из Киева. Через несколько лет мы узнали этого исполнителя в актере театра и кино Никите Джигурде. А еще позднее он стал известен как эпатажный, порой не совсем адекватный участник различных телевизионных шоу, герой светских хроник и желтой прессы. Вот ведь как бывает, а начинал очень даже неплохо!..

После смерти В. Высоцкого в газетах и журналах того времени постепенно стали появляться подборки стихов поэта, воспоминания о нем, размышления о его творчестве. В 1981 году под редакцией Роберта Рождественского вышел, наконец, первый сборник стихотворных текстов «Нерв». Сильным мира сего волей-неволей приходилось мириться с таким явлением, как Владимир Высоцкий. Но путь к окончательному официальному признанию заслуг поэта был еще долгим и трудным.

Вечер в школе

1.

О Высоцком, веселом певце,

На таланты так

щедро богатом,

Я рассказывал

с грустью в лице

Не по-детски

притихшим ребятам.

Как он жил и что

сделать сумел,

Как Россию любил

не по книжкам…

Каждый, слушая, молча сидел,

Даже самый несносный

мальчишка.

И такая была тишина,

Что стучали, как залпы,

дождинки…

Вот уж несколько лет,

как страна

Отмечает в июле поминки.

Вот уж несколько лет,

как народ

В потрясенье кассеты и диски

С его голосом слушать берет

И стихов редактирует

списки…

2.

Люди все перед смертью

равны,

С этим фактом смириться

не прочь я…

Но меня гложет чувство вины,

Разрывают сомнения в клочья.

Сколько все-таки времени ждать,

Сколько слушать

нелепые байки

И когда можно будет сказать

Правду людям в глаза,

без утайки?!!

Был один, кто тревожил,

смеясь,

Нас и наши заблудшие души.

Эта песня ему удалась

Посильней монолога Хлопуши.

Эта песня не нашего дня,

Эту песню услышат

когда-то…

И, я знаю, однажды меня

За несмелость настигнет

расплата.

3.

Мои добрые ученики,

Став большими, вы, может, поймете,

Что такое печатать стихи,

Когда вовсе другие в почете.

Когда можно, запив, осерчать

На судьбу, что порою

постыла,

Потому что молчанья печать

Слишком многим уста

исказила.

Быть в Отечестве милом

певцом,

Находясь вне закона отчасти,

Завершиться хорошим концом

При любой не получится

власти…

Отчего так печаль глубока

И тяжелыми сделались веки, Вы поймете потом…

А пока

Мой рассказ об одном

человеке…

Е. ВИКТОРОВ

(опубликовано с согласия автора, с сокращениями; фото — с сайтов guitarwork.ru, staroeradio.ru)

12