О том, что запомнилось на всю жизнь

Всего 8 лет было Сонечке Терентьевой, когда началась Великая Отечественная война. И именно в этом году девочка пошла в первый класс. Единственным образовательным учреждением тогда в Камешкове была школа номер три. Здания первой и второй школ были переоборудованы под военные госпитали.

Никакого праздника с музыкой и торжественной линейкой 1 сентября не было, вспоминает Софья Константиновна. Притихших первоклассников построили парами, и под предводительством своей первой учительницы Антонины Александровны Самсоновой они отправились на свой первый урок, но не в школу, которая была переполнена, а в частный дом в селе Григорово (нынешняя улица 1 Мая). На протяжении всей войны этот дом оставался местом учебы, в нем занимались в три смены разные классы. Очень памятной для Софьи Константиновны и по сей день осталась дорога до школы и обратно. Запомнилось, что путь был очень длинным. Идти приходилось через поле — весной и осенью по грязи, а зимой по заснеженной целине, нередко в метель. Да и морозы тогда стояли лютые.

Отец Софьи Константиновны с первого дня войны был на фронте. А девочка и ее мама жили, как и весь тыл, следуя установке: «Все для фронта, все для Победы». В мирное время Вера Сергеевна Терентьева была учительницей начальных классов, но ей, молодой и сильной, пришлось поменять довоенную профессию. Первое время женщина трудилась на заготовке дров, а потом выяснилось, что она хорошая портниха. Тогда ей поручили очень ответственное дело – шить телогрейки и ватные штаны для бойцов. Софье Константиновне очень хорошо запомнилось, что их шестнадцатиметровая комната была до потолка завалена ватой и тюками ткани, которые привозили на лошадиной упряжке, таким же образом увозили и готовые телогрейки. Мама шила с утра до вечера, рассказывает Софья Константиновна, а сама она страдала от аллергии – слезились глаза, першило в горле, у неё был постоянный кашель.

И еще вспоминается, что очень хотелось есть. Всегда. Настоящим лакомством была пареная свекла — детям войны она заменяла конфеты. «Мама кормила меня, — говорит Софья Константиновна, — а ела ли сама, не знаю…» Одно яркое военное воспоминание связано с тем временем, когда Веру Сергеевну перевели на фабрику счетоводом. Еду для дочки она приносила в специальных судочках из фабричной столовой. А однажды мама привела девочку к своей коллеге, дочка которой была ровесницей Сони. Женщины отправились на внеурочную работу, а по их возвращении был сварен суп, вкус которого Софья Константиновна помнит и по сей день. Вода, картошка, соль и лавровый лист – это было необыкновенно!

- С тех пор, — признается Софья Константиновна, — я полюбила аромат лаврового листа, и по сей день в каждое блюдо, где это уместно, я добавляю его, что называется, щедрой рукой.

На самой окраине Камешкова, в районе окружной дороги, располагалось пригородное хозяйство, на полях которого росли картофель, капуста, свекла, морковь и особо любимая детворой бушма (брюква). Сторож постоянно объезжал поля верхом на лошади, но ребятишки всегда «паслись» рядом и умудрялись присвоить несколько корнеплодов. Свою нехитрую добычу Соня с подружкой не съедали сами (ну разве только самую малость), а несли к зданию третьей школы, куда на временное пребывание доставляли детей с оккупированных территорий. Были и ребятишки из Ленинграда. Худенькие до прозрачности и слабенькие, они вызывали сострадание. Через школьную ограду девчонки перебрасывали своим исхудавшим сверстникам украденные морковки и брюковки.

Но самое яркое и самое удивительное событие для Сони Терентьевой произошло в 1943 году, когда на пороге их комнаты неожиданно появился высокий и красивый военный. Это был приехавший на побывку друг ее отца, будущий Герой Советского Союза летчик Алексей Лоханов. Помнится радость от встречи и роскошного по тем временам подарка – банки американской тушенки…

Отец вернулся с войны еще до ее окончания — с орденом Красной Звезды. Подорвавшись на мине, он получил тяжелое ранение и был комиссован. Израненная нога болела очень долго. Лечила и перевязывала ее Вера Сергеевна.

Константина Михайловича направили работать комиссаром военного госпиталя в Камешкове. Вскоре в семье Терентьевых родился сын, но еще в младенчестве умер от инфекционного менингита. Лекарств не было. Один пузырек чудодейственного пенициллина, выделенный комиссару госпиталя, не мог спасти малыша. Потеряли Терентьевы и еще одного новорожденного мальчика.

Война еще шла за пределами Советского Союза, когда семья отправилась на Украину. Там нужно было восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство. Глава семьи начал работать инструктором одного из райкомов в Херсонской области. То, что увидела девочка на Украине, поразило ее до глубины души. Развалины и руины… В Харькове, например, через который они ехали на телеге, не увидели ни одного целого здания.

И еще одно небольшое воспоминание. В первую послевоенную осень на школу пришла путевка в «Артек» с указанием класса, возраста и пола ребенка, которого следовало направить во Всесоюзный пионерский лагерь. Под эти требования подошла только Соня Терентьева. Новые одноклассники Сони были старше на 2-3 года, ведь в годы оккупации они не могли учиться. В той одежде, которая была у девочки, ехать было нельзя – настолько все было изношенным и не по размеру.

- Тогда мама связала шапку, перешила для меня свое единственное, еще довоенное, пальто, — со слезами на глазах рассказывает Софья Константиновна. Это запомнилось больше, чем сам «Артек», который был тогда не таким ярким и обустроенным, как впоследствии.

В родной город Терентьевы вернулись, когда дочка была уже шестиклассницей…

Это история только одной девочки, только одной семьи, пережившей войну.

Материал предоставлен ина конкурс «Мы помним, мы гордимся»