Туда, где нет людей…

Из поселка им. М. Горького в числе «подходящих» оказался Петр Леонидович Фирсов, которому на тот момент не было и 30-ти лет. «Никто не спрашивал нас, хотим мы ехать в Чернобыль или нет. По первому зову шли, отказаться не было возможным», — говорит он.
Поначалу его и еще порядка пятнадцати камешковцев отправили в Муром на сборы — там формировался батальон. Спустя неделю поезд с шестьюстами ликвидаторами, различной техникой и транспортом отправился в Чернобыль. Людей, подъезжающих к зоне бедствия, поразили тишина и опустошенность улиц городов, безмолвие сел и деревень – жителей в них не было.
Батальон прибыл на место — в 10-километровую зону от реактора. Через неделю всех перебросили за 30 км — в зону отчуждения. Основная работа заключалась в прокладывании железнодорожного полотна от станции к реакторам. Выданные средства химзащиты, противогазы использовали каждый раз, как отправлялись в аварийную зону. Работать долго в противогазе было неудобно, приходилось нарушать инструкции, пользоваться респираторами. По возвращении с объекта обязательно проходили через специально оборудованную палатку, где мылись, сдавали средства защиты на обработку и лишь потом шли в казармы, развернутые в здании школы небольшого опустевшего городка. В выходные занимались бытовыми делами: готовили на кухне, убирали территорию… Зима, холод, вопреки запретам иногда жгли костры.
- Бывали и на разрушенных складах, рядом с реактором, смотрели оборудование. Все было заброшено, — вспоминает Петр Леонидович. — Пожалуй, в полной мере мы тогда просто не осознавали всей серьезности ситуации.
Контроль за уровнем радиации и степенью облучения вели специально обученные люди. Дозиметр давали один на все отделение. Ребята, в силу поставленной задачи, работали друг от друга метров за сто: кто сваи забивал, кто полотно клал. Радиация была везде разная, но определяли лишь среднюю цифру.
- Тогда особо афишировать все это было нельзя. Да и нам не скажешь правду — иначе не поехали бы. Получилось, что по факту облучение небольшое, а почему-то умирали по приезду домой от лучевой болезни, — добавляет Петр Леонидович.
В апреле батальон вместе с техникой отправился домой. Машины, краны, автобусы мыли несколько раз, но они все равно оставались зараженными.
По указу президента в 2000 году Петр Леонидович Фирсов награжден медалью «За спасение погибающих».
Три месяца в опасном очаге бедствия, несомненно, отразились на жизни и здоровье каждого из участников таких поездок – вот такой ценой они ликвидировали последствия катастрофы. Доза полученного облучения, согласно военному билету П.Л. Фирсова, 12 рентген. Но среди ликвидаторов последствий взрыва на ЧАЭС бытует мнение о том, что подобные данные могут быть условны.