Здравствуй, мама, возвратились мы не все…

Эти строки — из письма Александра Георгиевича Овчинникова от 13 мая 1945 года. Фронтовая переписка и богатейший архив семейных фотографий хранился в доме Овчинниковых в деревне Волковойно долгие годы. Екатерина Дмитриевна – женщина аккуратная и строгая, берегла все, что было связано с жизнью ее родных. На фронт она проводила мужа и трех сыновей.
Все, что связывало семью в вой-
ну, в этой переписке. Сохранилась она настолько хорошо, что и поверить трудно, как эти аккуратные листы бумаги, исписанные ровным почерком (будто сегодняшним выпускником школы), хранились более 70 лет. Екатерины Дмитриевны уже нет на свете, но семейные архивы теперь у Татьяны Ларионовой – внучки старшего Овчинникова, дочери его младшего сына Анатолия. Исторический материал она хранит бережно, часто перечитывает фронтовые письма. Их хватит на солидную книгу. А чтение – сердечное… Чаще попадаются весточки с фронта от Саши. Писали солдаты без особых эмоций (на письмах печать «проверено военной цензурой»), положение дел характеризовали кратко, а больше интересовались у матери, как она поживает. И обязательно передавали приветы – родным, знакомым.
Историю Овчинниковых читаешь, как свою. Дед Егор Иванович родился в 1898 году, был участником трех войн – Первой мировой, гражданской и Великой Отечественной. Первый раз призвали в 1916 году, определив «повозчим в гужетранспортный батальон». В первую войну Егор был контужен, лечился в госпитале. А с последней вернулся инвалидом, но прожил довольно долго. В селе считался он мужиком строгим и хозяйственным. В 30-е годы построил в Волковойно дом для семьи. У Овчинниковых родились Александр, Федор и Анатолий. Семью эту всегда уважали. Егор Иванович был депутатом сельсовета. Образование у него самого было всего 4 класса, поэтому главным для своих детей он считал учебу.
Старший сын Саша с успехом окончил десятилетку, поступил в институт водного транспорта в Горьком. Правда, учиться там не стал, а уехал в танковое училище на Украину. По этому поводу он писал родителям и извинялся перед отцом за то, что не успел посоветоваться. А 22 июня 1941 года начали бомбить Киев, Александр стал солдатом. Осенью призвали отца. Старший сын писал с фронта: «Я так и чувствовал, что папу взяли. Знаю, мам, что сейчас тебе очень плохо. Но ничего не сделаешь, бывает и хуже. Мало ли сейчас таких матерей, у которых положение даже худшее. Пусть Федя напишет мне, работаешь ты или нет. И еще, как питаются Федя и Толя в техникуме, на каких условиях». Сын также советовал в письме провести в дом радио: тогда в деревне оно уже появилось, но репродукторы были еще в дефиците. Студентами железнодорожного техникума младшие братья стали до войны. Но им учебу пришлось оставить. В марте 42-го призвали Федю, спустя несколько месяцев он погиб на Дону. Его фронтовой друг из соседнего села Коверино писал Екатерине Дмитриевне: «Федю убило в 2 часа дня и еще ранило 5 человек. Осколок попал в голову, и после этого он не жил ни одной минуты. До своей смерти он мне ничего не наказывал. Но в тот день был какой-то угрюмый. Похоронен на большой поляне под тремя большими деревьями».
Побывать там никому из родственников не удалось. Весточек с фронта от Федора не сохранилось (только письмо, которое он написал сразу после призыва). Когда известие от фронтового друга дошло до адресата, о гибели среднего брата в Волковойно уже знали. Позже других об этом узнал Александр. Он, кстати, пытался встретиться на фронте, когда они оказались на одном участке на Дону, писал об этом родным: «Имею возможность встретиться с Федей – случайно столкнулся с людьми из его части, со старшиной послал записку на передовую. Мне сообщили, что Федю взяли в штаб полка и он сам обещал прийти ко мне. Жду с нетерпением встречи. Федя участвовал в боях на этом участке, гнал немцев за Дон. Когда я приехал, бои уже шли за Доном за населенный пункт, который уже раз десять переходил из рук в руки».
За два дня до смерти Феди старший брат сообщал матери: «Нахожусь на правой стороне Дона, бои идут за населенный пункт «С». Просматриваю всех военных молодого возраста в надежде увидеть брата. Авось, случится неожиданность, и мы встретимся. Только меня интересует одно – почему он мне не напишет? Ведь адрес знает…»
Саша по возрасту был ненамного старше своих братьев, но его боевой опыт уже давал ему право на наставления младшим. И вот что он писал на родину Анатолию: «Пишу только для тебя, потому что ты один остался из мужчин в нашей семье. Не удивляйся, что называю тебя мужчиной, солидным человеком – таким ты и должен быть. Ты остался дома с мамой и, надеюсь, продолжаешь учиться. Береги маму. Только ты можешь помогать ей. Ты знаешь, какое сейчас положение и как тяжело ей все это переносить. Если у тебя осталась хоть капля детства, отложи все это в сторону».
Саша считал, что призовут Анатолия еще не скоро. Но на фронт младшему брату пришлось идти раньше срока. Ему было 17 лет, а он уже писал старшему брату: «Я тебе сообщаю, что письмо твое получили и деньги 400 рублей тоже, а также узнали, что ты получил посылку, и за это за все благодарим. Есть новость, хотя она и странная, может, будет для тебя – завтра я отправляюсь в РККА. Весь 25-й год у нас берут. Из деревни уже 5 человек отправились. Но это, Шура, ничего. Нужно отдать долг Родине. Нужно заменить погибшего родного брата Федю. Шура, папа тоже на фронте, на Ржевском направлении. Он пишет, что плохо у него со здоровьем. Мама день и ночь плачет. Но это неважно – лишь бы она не болела…»
Александр, беспокоясь о родных, с фронта писал о себе меньше всего. Но сохранилось письмо, где эмоций ему сдержать не удалось. Аккуратный почерк сбился, и старшего брата в этих словах было не узнать: «Каждый день чего-то ждешь. Все время чувствуешь себя напряженно. Вот где мужает человек. Стойкость! Откуда она берется? Кажется мне, раньше бы я этого никогда не перенес. Все рассказать – слов не найдется. Потому и письма мои скупы…» Скупы были и письма Анатолия. Вот одно из его посланий 44-го года: «…Нахожусь в жарких ожесточенных боях, пишу Вам, мама, перед боем. Я уже в настоящий момент не писарь, писать здесь нечего, а лихой разведчик. За хорошие боевые действия с финнами получил правительственную награду – медаль «За отвагу».
Анатолий Георгиевич сегодня единственный, кто остался в живых из Овчинниковых-фронтовиков. По словам его дочери, о войне если он и рассказывал, то очень редко. Один из таких моментов родные успели записать на видеокамеру. Рассказы эти – как фронтовые письма, спокойны и коротки:
- В обороне мы стояли целую зиму, жили в землянках. Давали по котелку горячей воды иногда – вот и мойся, как хочешь. А воды не нагреешь когда угодно – негде было. Питались американской тушенкой да сухарями, горячей пищи вообще не было. Очень сильно страдали от цинги. Спали урывками по 20 минут и столько же грелись. С приходом тепла в 44-м нас направили в наступление против финнов. После четырехчасовой артподготовки, где все было в дыму, как в аду, мы пересекли водный рубеж. Погиб командир полка и много еще офицеров, «кукушки»-снайперы положили немало бойцов. Но в результате мы сломали их оборону и изгнали оккупантов из Заполярья.
После войны Анатолий учился в московском военном училище, но был вынужден вернуться домой – к родителям. Его военная служба продолжалась до 1948 года. Затем из Волковойно он перебрался в Ковров, работал на заводе им. Дегтярева. Его старший брат Александр после войны поступил в военную академию в Ленинграде, потом был преподавателем в училище связи. Он умер более 10 лет назад. Был хорошим рассказчиком – его воспоминания о войне включены в книгу, изданную к 35-летнему юбилею Победы, остались видеозаписи, которые хранятся в семье.
Полная история воинов Овчинниковых еще не написана. Все наследие, доставшееся Татьяне Анатольевне с родовым домом в Волковойно, надо долго изучать и осмысливать. Кроме фронтовых писем, есть еще самодельные альбомы начала прошлого века, метрики, множество фотографий. Отчий дом Анатолий Георгиевич с дочкой навещают часто. Из последних сил стараются, чтобы он оставался теплым и светлым. Как светла память о дорогих родственниках, отдавших все силы на защиту Родины в суровую годину…