Симаковские рожечники: из глубины столетия

В гости нас пригласила Любовь Ефимовна Взорова, внучка Николая Гордеевича Бахарева и племянница Петра Гордеевича Пахарева, легендарных рожечников из Симакова. (Напомним, что на рубеже 19-20 веков руководить хором рожечников после Николая Васильевича Кондратьева, уроженца д. Мишнево, стал Петр Гордеевич). Мы с удовольствием навестили ее в небольшом, но очень аккуратном и уютном доме в с. Эдемское, где она сейчас живет вместе с дочерью Людмилой Ивановной. Любови Ефимовне – 92 года, но возраст не был помехой интересной беседе. Она хорошо помнит свое детство, родное Симаково, свою родню. Братья жили через дом друг от друга и хорошо ладили между собой. «Помню, часто маленькой девчонкой бегала к дяде Петру, мама посылала с разными угощениями», — вспоминает Любовь Ефимовна. Оба брата были статные, высокие, красивые, Николай – моложе Петра на 4 года. Они много ездили с хором по России, выступали и за границей в Париже, но об этом ей уже рассказывала ее мама, Анна Николаевна, которую часто брали с собой Николай и Петр на гастроли: девушка обустраивала быт рожечников, готовила им еду, подавала чай.
- Фамилия у них была одна — Бахаревы, поскольку рождены они от одной матери, — говорит Любовь Ефимовна. – Но позднее, когда дядя Петро (в родне его, по словам племянницы, называли именно так – ред.) стал руководить хором, он решил изменить начальную букву в фамилии на «П» — видно, фамилия «Пахарев» казалась ему звучнее и больше подходила для выступлений. (М.В. Воронцов, исследователь творчества рожечников, в своем очерке «По следам владимирских рожечников» высказывал предположение, что Пахарев – эстрадное имя Петра Бахарева, желающего подчеркнуть свое крестьянское происхождение).
По словам Л.Е. Взоровой, ее дед был известным мастером по изготовлению рожков из можжевельника (по утверждению музыкантов, лучшими звуковыми качествами обладают именно такие рожки), к нему ехали за ними отовсюду. Она хорошо помнит душистый запах этого кустарника, который разносился по всему дому, когда мастер брал в руки можжевеловый стволик и инструмент. Работал неторопливо, добивался изящного внешнего вида рожка, хорошего звучания. Выступали рожечники в солидном возрасте уже только по области, поэтому как-то надо было зарабатывать на жизнь. Кроме того, что он делал замечательные рожки, Николай Гордеевич мог починить любые часы, их тоже ему несли со всей округи. К концу жизни дед овдовел, жить один не захотел и ушел на Володарку к другой женщине, где и остался до конца своих дней. Маленькая Люба бегала из Симакова навестить его, посмотреть, как дед живет. Память ее запечатлела такую картину из детства: на улице вместе с другими мужиками Николай Гордеевич протягивает концы нитей со сновальных валиков (ткацкое производство было рядом) и крутит веревки – это был еще один способ заработать на хлеб: пенсии тогда в СССР получали только рабочие некоторых отраслей, и то мизерные.
В свое время М.В. Воронцов приезжал в Эдемское, разговаривал и с Любовью Ефимовной, и с ее матерью Анной Николаевной, о чем и написал в вышеупомянутом очерке. Взоровы подарили Михаилу Васильевичу фотографию, на которой запечатлены Петр Гордеевич, его сын Василий и Николай Гордеевич. М.В. Воронцов предполагал, что снимок относится к 20-м годам прошлого века – периоду наибольшей активности ансамбля
Пахарева. Рожечники – в праздничной одежде. На пиджаке Петра – несколько наград; Любовь Ефимовна помнит, что дядя привозил их практически после каждого выступления.
Петр Гордеевич умер 70-летним от воспаления легких в 1930 году, похоронили его на погосте с. Тынцы, это совсем рядом от его родной деревни. Сын Василий ушел из жизни гораздо раньше отца. Как пишет М.В. Воронцов, он возглавлял сельский комитет бедноты, а в 1918-м добровольно ушел в ряды Красной Армии и погиб на Уральском фронте.
Любовь Ефимовна рассказала, что у Петра Гордеевича был другой сын – Матвей, который тоже был умельцем – он не только хорошо играл на гармони, но и мог починить любую, а также баяны и аккордеоны, сам клеил меха, украшал инструмент. Одна из таких гармоней запечатлена на другой фотографии (одной из двух, с которыми расстались Взоровы на этот раз – мы передали районному краеведческому музею 2 фото). Держит ее в руках Иван Васильевич Метлин, племянник Бахаревых, тоже родом из крестьян-пастухов. Он также был участником хора более 4-х лет и выступал вместе с рожечниками в разных городах России, в том числе и Нижнем Новгороде. Потом, рассказывает Любовь Ефимовна, Иван Васильевич стал военным (поэтому и на снимке он в военной форме), но часто приезжал в гости в Симаково; играть на гармони он не умел, но для фото взял инструмент у Матвея. А слева – дед Л.Е. Взоровой Николай Гордеевич. На другом подаренном фото те же лица, но в середине еще два персонажа – жена И.В. Метлина с ребенком.
Видно, что эти два снимка сделаны, когда Н.Г. Бахарев пребывал уже в преклонном возрасте. Как говорит Любовь Ефимовна, Николай Гордеевич дожил до 80 лет и умер перед войной, когда, как вспоминает, ей было лет 13-15. Если учесть, что родилась она в 1923-м, то случилось это, скорее всего, во второй половине 30-х годов, и с учетом внешности рожечника можно предположить, что фотографии относятся именно к этому периоду. Несмотря на то, что эти снимки очень старые и изрядно потрепанные временем, Николай Гордеевич производит впечатление сильного, умного, степенного, умудренного опытом человека, настоящего русского крестьянина.
Похоронен Н.Г. Бахарев на погосте Старая Никола, что при церкви Николая Чудотворца. М.В. Воронцов в своем очерке называет Николая Гордеевича прославленным басом и пишет о том, что он даже был одно время военным комиссаром волости.
У самой Любови Ефимовны жизнь была очень нелегкой, и самые тяжелые моменты она не может вспоминать без волнения и слез. Невозможно забыть массовый голод в начале 30-х годов, который, как мы знаем из истории, стал следствием сплошной коллективизации, начатой в 1930-м и создавшей дефицит продовольствия на селе. Для крестьянских хозяйств устанавливались невыполнимые задания по хлебосдаче. Анна Николаевна работала на ткацкой фабрике, но дела там шли плохо, многие, и она в том числе, лишились работы. Продуктов в торговых точках не было, и, чтобы хоть чем-то накормить семью, она ездила в Ковров в торгсин, чтобы обменять на еду немногие ценные вещи, которые еще оставались в доме. (Слово «торгсин» расшифровывается как Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами. Организация занималась обслуживанием гостей из-за рубежа и советских граждан, имеющих ценности: валюту, золото, предметы старины и т.д. Только в магазинах этой сети можно было в те годы купить продовольственные товары, поэтому голодные рабочие и крестьяне несли сюда все свои накопления. Торгсин за время своего существования с 31-го по 36-й годы принес государству 287 млн золотых рублей  для осуществления планов индустриализации). «Молодая мама всегда носила красивые золотые сережки с бирюзовыми камнями, — говорит Любовь Ефимовна, — дед ей подарил на заработанные во время выступлений деньги. Но в 30-е годы они исчезли – скорее всего, она увезла их в торгсин».
В 32-м году родители завербовались на Украину, в Луганскую область – искать лучшей доли. Многодетная семья, в которой было к тому времени трое детей, получила так называемые «подъемные», взяли с собой немного муки и даже корову и погрузились в товарный вагон. Но на Украине к тому времени начался массовый голод (в истории этот период характеризуется термином «голодомор»), охвативший обширные территории республики, который привел к значительным человеческим жертвам, исчисляемым миллионами. Село Распасеевка, где поселилась русская семья, вымерло практически все. Люди умирали прямо на улицах, так как не в силах были дойти до дома, но и помочь им тоже было некому. Маленькая Люба справлялась по хозяйству, а отец с матерью работали на ферме, на скотном дворе. Там умер ее маленький братишка Саша, которого очень любил Николай Гордеевич. «Енька, — просил дед зятя Ефима, — оставь мне Саньку!» Не оставили.
Полтора года смогла выдержать в этом аду семья Любови Ефимовны и вернулась домой. Во время войны работала внучка известного рожечника на заводе им. Дегтярева, затем вышла замуж за рабочего парня Леонида. С ним в начале войны по-
ехала на строительство военного завода в Тюмень, там у нее родился сын. В декабре 1942-го, после возвращения домой, мужу принесли повестку на фронт. От него получила она только одно письмо, а в конце войны ей сообщили, что он пропал без вести. Приходил к Любови Ефимовне его боевой товарищ, рассказывал, что, когда Леонид тянул связь (служил связистом), подорвался на мине…
И потом, после войны, намытарствовалась Любовь Ефимовна, поднимая в одиночку сына, работая и на лесоповале, и в колхозе, и в фабричном цеху. На ее век выпало сложное время, но, видно, живет в роду Бахаревых крепкая деревенская жилка, которая дает силы справиться со всеми невзгодами, выдержать все трудности и прожить непростую, но тем не менее долгую и счастливую жизнь. «Вот я и дожила до маминых лет, — говорит Л.Е. Взорова, — ей 92 было, когда мы с ней простились».
Мы очень признательны Любови Ефимовне за ее звонок, за то, что она так бережно хранит память о тех, кто ей дорог, и ее волнение во время беседы было тому доказательством. Ее дед и дядя – ярчайшие пропагандисты и представители народной культуры, прославившие наш край, и это большая удача, что у нас есть замечательная возможность общаться с их близкой родственницей, которая их любила и уважала, и узнавать новые подробности о жизни и творчестве музыкантов из народа, творивших более 100 лет назад. Огромное спасибо музей передает Л.Е. Взоровой и за раритетные и, бесспорно, исторические снимки – они несут нам из глубины времени образы симаковских рожечников.