Воевал подо Ржевом, в безымянном болоте...

Дорогами войны
Николай Федорович родился 20 апреля 1926 года в д. Ивановская (ныне не существующей) Камешковского района, здесь же пошел в первый класс. Но детство у Щелкунова, как и у его одноклассников, кончилось рано, доучиться в школе они не успели, а аттестат зрелости им выдавала сама жизнь. После 4-го класса Николая Федоровича взяли на работу в колхоз.
- Я трудился наравне со всеми, корчевал пни. Хоть и мал еще был, но старался не отставать. За мной лошадь была закреплена, как за взрослым мужиком. Хоть и мальчишка, а как настоящий колхозник трудился, и на собраниях мой голос тоже учитывали. А в армию меня призвали осенью 1943 года, на «октябрьскую». Мне тогда было 17 с половиной лет.
Со сборного пункта его направили в Чувашию, где располагался 161-й гвардейский стрелковый полк. На его базе проходили подготовку призывники. Курс молодого бойца был интенсивным – бегали, стреляли, учились ползать «по-пластунски». Рослого и крепкого деревенского парня зачислили в минометное подразделение. Учили стрелять из 82-миллиметровых минометов.
- Почти сразу после призыва нас привезли в Калининскую область и стали переправлять на передовую. Кого утром отправили, кого днем, а я попал в окопы только к вечеру. Встретил друзей из взвода, они и рассказали, что среди наших уже есть и раненые, и убитые… Меня и еще двоих бойцов придали расчету «сорокопятки», где людей не хватало. Нам сразу поставили задачу, показали, где и как нужно копать, объяснили, куда не надо соваться. Тут я недели две кочевал – то за ужином ходил, то с поручениями какими. Нас, молодых, необстрелянных, старались не посылать в опасные места, давали возможность пообвыкнуть на передовой. А потом направили под Ржев. Вот здесь и началась для меня настоящая война. Я не помню, чтобы мне тогда было сильно страшно. Молодой был, горячий. Хотелось воевать и бить фашистов. Хотя и на рожон мы особо не лезли. Выглядывали осторожно, в атаку ходили, пригнувшись. Сначала у меня была винтовка, а потом выдали пистолет-пулемет Симонова, который весил 2,800 кг. Хорошо было с ним бегать, легко. ППШ с круглым диском по спине перекатывался, если его за плечи закинуть. Неудобно с ним было, а у ППС и приклад складывался, и магазин плоский. Красота! Я его любил.
Николай Федорович попал на фронт уже в звании младшего сержанта и воевал в составе 119-го стрелкового полка. Вскоре его назначили на должность помощника командира взвода, а командиром прислали молодого лейтенанта, только что из училища. Он был на два года моложе Щелкунова, но оказался грамотным, умным и справедливым. Не считал для себя зазорным советоваться с сержантом-фронтовиком.
- Я уже к тому времени обстрелянный был, так что кое-какой опыт имел. С взводным мы сразу поладили. Хороший был командир, хоть и молодой. Сибиряк, звали его Николай Сазыкин, не пил и не курил.
Сейчас бытует мнение, что на фронте перед атакой бойцам всегда наливали «наркомовские» сто граммов водки. Но Николай Федорович говорит, что таковое излишество выпадало только по большим праздникам, и то не всегда.
- Мы наступали, и тылы постоянно отставали. Есть хотелось постоянно. Какая уж тут водка, мы и спирта не видели. Взводный делился с нами пайком. У него норма была офицерская. Так и дошли до Старой Руссы. А там фрицы железную дорогу повредили. Сцепили два паровоза и, как плугом, все шпалы на протяжении нескольких километров за собой «вспахали». Пришлось нам идти пешком вдоль этой линии в Белоруссию. Потом была Польша, где меня ранили первый раз. Как это было, я уже сейчас и не вспомню — годы берут свое. Всего у меня четыре ранения. Победу мы встретили под Берлином. Не дошли до столицы Германии всего 30 километров, как объявили, что война кончилась. Радость была неимоверная! В воздух стреляли, кричали «Ура!», обнимались, даже кто и не пил — за Победу выпивали! Один только наш взводный трезвый был.
Возвращение
Вскоре началась массовая демобилизация. Солдат отпустили, а сержантский состав оставили, сказали, мол, ждите, когда пополнение придет. Часть, в которой служил Николай Федорович, располагалась вблизи немецкого города Фюрстенвальде. Он находился примерно посередине железнодорожной ветки, которая соединяет Берлин и Франкфурт-на-Одере. Послевоенная служба казалась фронтовикам совсем необременительной. Сержант получал денежное довольствие в двух валютах: 100 советских рублей и 200 немецких марок.
- Я немного подкопил и купил в немецком магазине охотничье ружье. Вступил в общество охотников, и каждые выходные мы ездили на охоту. Стреляли кабанов, коз, оленей, а вот лосей не видали. Осенью 1950 года пришел приказ о моей демобилизации. Я подарил свое ружье взводному на память и поехал домой. Вернулся я спустя 7 лет, как раз на «октябрьскую», как и призывался, почти день в день.
Бывший сержант Щелкунов поступил на работу в «Сельхозхимию» шофером. Контора предприятия располагалась тогда в д. Полушино, которая сейчас уже исчезла с карты района, так же как д. Ивановская, Лужки и Гусево.
Женился Николай Федорович только в 33 года. С невестой он был знаком с детства и даже учился с ней в одной школе. Она ждала его с войны и дождалась. Молодые перебрались поближе к фабрике и построили в д. Плясицыно дом. Это был самый первый дом живописной и тихой ныне ул. Молодежной. 19 лет Щелкунов колесил по дорогам родного района на грузовике, а потом вышел на пенсию. В этом году Николай Федорович отметил свой 88-й день рождения, живет все там же, в своей родной деревне. Каждые выходные, а то и в будни к нему из Владимира приезжают дочь, внук с женой и сыном и внучка с мужем. Так что от одиночества ему скучать некогда. Да и не такой человек Николай Федорович Щелкунов, чтобы предаваться унынию. Ветеран Великой Отечественной войны, награжденный орденами и медалями, среди которых орден Отечественной войны II степени и медаль «За отвагу», частый и желанный гость на встречах со школьниками. Несмотря на почтенный возраст, он сохранил прекрасное чувство юмора и неугасаемый оптимизм.
Мы поздравляем его и всех ветеранов с наступающим праздником и желаем им крепкого здоровья, радости и благополучия! И пусть молодежь знает о войне только по вашим рассказам.