Пилите, Шура!
- Меня призвали осенью 1986-го и направили в учебку связи морской авиации. Наш учебный полк располагался в Калининградской области в комплексе зданий, которые были построены в 1936 году немцами (раньше там была разведшкола Абвера). Было очень интересно ходить по коридорам этого гигантского сооружения. Жаль, что времени на экскурсии у нас не было: жесткий, расписанный по минутам распорядок дня не позволял даже думать о чем-либо, кроме службы. Зато во флотский ритм жизни мы вошли быстро и довольно легко. Каждое утро взвод бегал кросс 8 км, сержант был спортсмен, а бегать в одиночку ему не позволяла должность. По воскресеньям проводился «спортивный праздник», массовиком-затейником был, конечно, сержант. Первые 2-3 месяца службы мы ненавидели его лютой ненавистью, а потом стали замечать, что умеем гораздо больше, чем ребята из других взводов. Подъем за 40 секунд был в порядке вещей, подтягивались и бегали все, как спортсмены. Потому, когда разъезжались после выпуска в свои части, то прощались с сержантом как со строгим, но справедливым учителем.
Меня и еще шестерых ребят направили служить на Кольский полуостров, в полк радиоэлектронной борьбы. Только там, наконец-то, появилось свободное время. Можно было писать письма, играть на гитаре, смотреть телевизор, читать, заниматься спортом — это было так непривычно, что вызывало эйфорию.
У нас была шутка, которую можно назвать традиционной или ритуальной. Она передавалась от призыва к призыву, как эстафета. Каждые полгода, когда прибывало молодое пополнение, кто-нибудь из «полторашников» (отслуживших 1,5 года) встречал, как правило, возле курилки новичка, с серьезным видом вручал ему огромный напильник и отправлял точить якоря, которые украшали главный вход в казарму. За этим действом с интересом завзятых театралов наблюдали все — от матроса до замполита полка. Что интересно, каждый раз находились простаки, которые брали рашпиль и шли точить чугунные декорации. Одни приступали к работе молча, другие долго возмущались глупостью задания (действительно, зачем 4-х этажной казарме якоря?), третьи сквозь зубы матерились, но «точильщиков» находили всегда. Утешением им служил добрый смех всего личного состава, слава на целых полгода (пока не прибудут новые мастера заточки) и памятные зазубрины, которые они оставили на якорях. Старшина нашего батальона, а по совместительству парторг части, много лет боролся с этой традицией, отбирал напильник, объявлял шутникам наряды вне очереди, но все напрасно. Дважды в год напильник каким-то образом исчезал из его каптерки и оказывался в руках очередной жертвы. Традиция, однако …
