Зельвинская «мясорубка»

Зельва – старинное местечко на тракте, ведущем из глубины Польши в Россию, через Белосток, Минск – к Смоленску и Москве, стоит на западном берегу не широкой, но очень болотистой речки Зельвянки.

До 22 июня 1941 года этот старинный живописный городок жил своей самобытной жизнью, о которой ничего не знали в Москве и уж, конечно, не предполагали в Берлине. Но уже 25 июня Гитлер вынужден был отыскать на карте это загадочное название – Зельва. Именно здесь, на берегах реки Зельвянки, намечалось совершенно незапланированное им сражение.

Само начертание советско-германской границы по периметру Белостокского выступа словно приглашало к проведению операции на окружение. Уже на третий день войны не было никаких сомнений в том, что немецкие войска, охватив Белостокский выступ, полностью окружат части и соединения армий Западного фронта. Поэтому примерно в полдень 25 июня 1941 года командиры 3-й и 10-й армий получили приказ отступать на восток. Прорыв немцев в район Слонима 24 июня 1941 г. означал перехват единственного крупного шоссе и имел катастрофические последствия для наших бойцов, так как в этой лесисто-болотистой местности, кроме шоссе Белосток-Минск, не существовало сколько-нибудь серьезных дорог.

Никогда в истории войн не было такой массы войск, двигавшихся по одной дороге. Полки, дивизии, корпуса Западного фронта заполнили шоссе так, что немецкие воздушные разведчики не видели начала этого исхода даже с высоты авиаполета. «Это намного превышает шестьдесят километров», «На дороге Радек — Волковыск колонна всех родов войск, конец не виден», – с тревогой сообщали они в своих донесениях.

В Зельве накапливались огромные силы РККА, уходившие из белостокского выступа. Фронт зеркально повернулся: русские наступали с запада, а немцы обороняли восточное направление. В приказе, полученном вечером 25 июня, 43-у армейскому корпусу ставилась задача: «как можно более сильными передовыми частями в своей полосе достичь трассы Слоним — Волковыск. Запереть ее для отступающих русских войск. Кроме того, необходимо захватить шоссейный мост на дороге Зельва — Деречин». То есть немецкое командование, сосредоточив внушительные силы в районе Зельвы, решило перекрыть движение отступающей Красной Армии и организовать первый «котел» войны.

Приходится с сожалением констатировать, что советских документов, касающихся прорыва наших войск из Зельвы, попросту нет. Мы можем судить о характере действий частей и соединений армии только по немецким данным.

По состоянию на середину дня 26 июня немцы видели активное движение от Волковыска к Зельве. Последовавшие 27 и 28 июня атаки советских войск были неудачные, но по остававшемуся на 28 июня коридору штаб 10-й армии вышел из «котла» в районе Белостока. Вместе с ним вышел маршал Г.И. Кулик.

Самый главный бой — 29 июня — проходил как крупная общевойсковая операция, в которой, кроме пехоты, поддержанной артиллерией, участвовали танки, кавалерийский полк и бронепоезд, пришедший в Зельву из Белостока. Ожесточенность этого боя вызвала шок у немецких врачей, которые осматривали трупы своих соотечественников. Они отмечали в своих актах «случаи, когда противник перегрызал солдатам горло»…

Один из офицеров вермахта впоследствии вспоминал, что никогда не видел более страшной картины, чем тогда под Зельвой. Кавалерийские сабельные эскадроны РККА мчались на пулеметный моторизованный батальон, а это – 50 пулеметов! Немецкие пулеметчики встретили их массированным огнем. Те красноармейцы, которым удавалось дорваться до вражеских мотоциклов, рубили в кровь немецких пулеметчиков. Солдаты вермахта, в свою очередь, косили из пулеметов красную конницу. Вся округа была оглашена ужасными звуками, и страшнее всего было ржанье лошадей, погибающих под огнем пулеметов. Даже бывалые немецкие солдаты признавались, что это была действительно душераздирающая картина, после которой им очень долго пришлось приходить в себя.

Как пишет Хейдорн, «развернувшиеся тяжелые бои, отличавшиеся жертвенными атаками советской кавалерии, продолжались до 04.00 30 июня. Немецкий 15-й пехотный полк смог удержать свои позиции; однако он не смог помешать отходу советских частей на восток севернее его позиций».

Немцам удалось предотвратить прорыв основной массы войск 10-й армии. Прорыв вдоль шоссе так и не состоялся, а по проселочным дорогам и через болота удалось уйти на восток лишь части сил армии Голубева. Тяжелая техника и артиллерия при этом были, в основном, потеряны.

Данные о пленных и трофеях в сражении появились в оперативном донесении группы армий «Центр» от 2 июля 1941 г. В нем указывалось, что захвачено 116 100 пленных, уничтожено или захвачено 1505 орудий, 1964 танка и бронемашины, 327 самолетов. Внушительные цифры захваченных пленных не должны вводить в заблуждение относительно реальной силы сопротивления советских войск. В докладе особо подчеркивалось: «Потери противника убитыми, по единогласным оценкам, чрезвычайно велики». Это утверждение соответствует картине боев, которую дают очевидцы событий из тактического звена с немецкой стороны. Именно это было реальным мерилом интенсивности боев и морального состояния окруженцев. Люди предпочитали не сдаваться, а гибнуть в бою.

Среди тех, кто оказался в Белостокском котле, было немало наших земляков.

Петр Владимирович Старостин (на снимке), его имя значится на мемориале фабричной Аллеи Славы. Он родился в 1917 г. в пос. Камешково. Вместе с родителями Владимиром Алексеевичем и Дарьей Андреевной проживал на ул. Ленина, 5. Призван в РККА Ковровским РВК в октябре 1938 г. Проходил службу на границе с Польшей в ЗапОВО, сержант. По адресу его последних писем – п/я (почтовый ящик) 56/8, Стависки, Белостокская обл. — удалось установить, что это 151-й стрелковый полк 8-й стрелковой дивизии.

В этом же полку служил Алексей Иванович Кириллов (родился в 1918 г., д. Арефино). Призван в РККА Ковровским РВК в сентябре 1938 г. 151 СП, младший сержант, командир отделения.

В соответствии с планом прикрытия ЗапОВО, 8-я стрелковая дивизия по тревоге должна была занять Осовецкий укрепрайон и позиции полевого доусиления по госгранице на фронте Щучин, Бжозово, Птаки, Серватки. В первый же день войны штаб дивизии попал под авиационную бомбардировку.

23 июня 1941 года дивизия удерживала фронт в районе Щучина. С 25 июня 1941 года осуществляла отход в направлении Белостока. С 27 июня 1941 года в штабе фронта о 8-й стрелковой дивизии не было никаких сведений. Она была уничтожена в Белостокском котле и официально расформирована 19 сентября 1941 года, а ее бойцы считаются пропавшим без вести в июне 1941-го.

В Белостокском котле погибли:

Илья Павлович Голубев (родился в 1920-м, д. Епишово). Призван в РККА 7 ноября 1940 года Ковровским РВК. Брестская область, п/о Конюхи, п/я 20/16, красноармеец, наводчик. Считался пропавшим без вести в июне 1941-го. Пленен 15 июля 1941 г., пос. Свислочь Гродненской области, Белорусская ССР. Шталаг II Ф (315), лагерный № 26972. Погиб в плену 8 января 1942 года.

Михаил Андреевич Гурычев (родился в 1917-м, д. Машки). Призван в РККА 5 октября 1938 г. Ковровским РВК. П/я 55/1-3, Польша, Белостокское воеводство, ст. Шепетово, сержант, командир отделения. Пропал без вести в августе 1941 г.

Михаил Николаевич Карачихин родился в 1920 г., пос. Мирный. Призван в РККА 10 января 1940 года Владимирским РВК. Проходил военную службу в г. Лида Гродненской области, Белорусская ССР, красноармеец, танкист. Пропал без вести в июле 1941-го.

Г.Д. Касаткин (род. в 1911 году, с. Каменово). Пленен, Белосток, 1941 г. Погиб в плену 7 октября 1941 г.

Виктор Иванович Кондратьев (родился в 1920-м, с. Воскресенское). Призван в РККА 15 ноября 1940 г. Ковровским РВК. Красноармеец, стрелок. Ошибочно считался пропавшим без вести в июле 1941-го. По уточненным данным, пленен 26 июня 1941 г. Белосток, Польша. Шталаг VI К (326), лагерный номер 3618. Погиб в плену 20 сентября 1942 г.. Похоронен в г. Хеппенхайме.

Ефим Яковлевич Солдатов (родился в 1917 г., д. Лужки). Призван в РККА 1 октября 1938-го Ковровским РВК. П/я 54/2, г. Щучин, Белостокская область. Сержант, радист. Член ВЛКСМ.

Бесспорно, что Зельвинское сражение значительно задержало продвижение танковых клиньев к Москве. И если бы не оно, то, возможно, не было бы потом ни Сталинградской битвы, ни Курской дуги, ибо все было бы, как изначально планировал Гитлер – закончить войну в три месяца. Но там, на Зельве, в Бресте, под Гродно наши солдаты, безвестно полегшие в белорусских полях и лесах, сделать ему это не позволили.