Короткие истории о длинной войне

Это мой дед — Яблоков Иван Михайлович. Он родился в 1919 году в д. Объедово Брызгаловского сельсовета. В ряды Красной Армии его призвали в 1940 году, а через год новобранец уже сражался с фашистами на Юго-Западном, Волховском, Ленинградском, Белорусском фронтах. Воевал в звании ефрейтора, был старшим радиотелеграфистом в составе 120-й гаубичной артиллерийской бригады большой мощности, на вооружении которой были 203-милиметровые гаубицы Б-4 на гусеничном ходу. Дед говорил, что при выстреле из гаубицы все должны были по команде открыть рот, чтобы не лопнули барабанные перепонки. Снаряд весил 100 килограммов, а бетонобойный — 150 кг, стреляло орудие на 20 километров. Я был поражен. Это как, например, из деревни Приволье дострельнуть до Коврова или Камешкова.

За боевые заслуги, обеспечение связи огневых позиций с командными пунктами дедушка награжден 5 медалями и 2 орденами. Свой второй орден — Красной Звезды – он получил в уличном бою при штурме Берлина 29-30 апреля 1945 года, когда исправлял перебитую антенну под огнем противника, обеспечивая связь командира батареи со стрелковыми частями. Это позволило батарее подавить 15 огневых точек гитлеровцев в районе Ангельского вокзала и остановить танки и пехоту.

С фронта он вернулся в 1946-м после войны с Японией.

Своего деда я помню, когда мне было еще лет 5-6, видимо, с этого возраста мне стало с ним интересно. Он мало говорил о войне, больше пытался научить меня делам домашним — как отклепать и наточить косу, как управлять лодкой, как ставить и собирать сети. Его рассказы о войне были короткими, какими-то мимолетными, только начинал и сразу же заканчивал. Как будто что-то вдруг увидит, вспомнит, скажет два предложения и осекается. Часто видел, как дед плакал после этого, но не понимал, почему.

Лет в 10-12 я уже начал запоминать его короткие истории о войне, отдельные, очень интересные для меня факты.

Однажды он с бойцами переправлялся через реку на большом плоту. Рядом отчалили от берега разведчики на резиновой лодке (он их знал лично). На лодке они с легкостью обогнали плот, и там, где берег был более удобен для причаливания, один разведчик выпрыгнул в воду по колено и начал затаскивать плавсредство на сушу. Вдруг прогремел взрыв огромной мощности, ни от разведчиков, ни от лодки ничего не осталось, даже хоронить было нечего. Дед сказал мне, что, видимо, было два заряда: противопехотный, на который наступил разведчик, и рядом противотанковый — чтобы наверняка уничтожить большой плот.

На войне бывало всякое, не исключались и трагические ошибки. Про один такой случай дед мне рассказал. Как-то во время затишья сидели они и занимались мирными делами: подшивались, ремонтировали одежду, готовили еду. Ничего не предвещало беды, как вдруг высоко в небе появился немецкий разведывательный самолет «РАМА» (так прозвали его за его особую квадратную форму фюзеляжа). Старший офицер скомандовал бойцам «Огонь!», все схватили табельное оружие и начали стрелять, но самолет был для винтовок недосягаем. Один красноармеец выпустил очередь из пулемета Дегтярева, а для удобства поставил сошки ствола на пенек высоко спиленного дерева. Сошки стояли на пеньке неустойчиво, в ходе стрельбы пулемет соскочил с пенька, а стрелок не отпустил спусковой крючок и в итоге застрелил своего товарища. Родным убитого написали, что он умер героически в бою. В мою память так врезался этот рассказ, что, когда дед чистил ружье после охоты, я уже никогда не бегал рядом и не мешал ему.

Вспоминал дедушка про своего друга по фамилии Ковинько. Он был связистом и фотографом. Когда все отдыхали, Ковинько печатал для друзей фотографии, и они отправляли их домой. Из побежденной Германии Ковинько вез чемодан фотобумаги и фотореактивы.

Еще помню одну историю, от которой, как говорится, и смех, и слезы. Однажды в землянке не оказалось места, и дед уснул у костра, а на улице был сильный мороз. Огонь растопил снег, и у деда намокли телогрейка и ватные штаны. Наутро он понял, что попал в плен – только не к фашистам, а к русскому Деду Морозу: так примерз к земле, что не мог ни двигаться, ни снять, ни разрезать телогрейку. Боевые товарищи освободили его из ледяной ловушки, расстегнули телогрейку и оторвали ватные штаны ото льда...

Потом наступили 90-е годы, и дедовы рассказы изменились. Он мечтал о маленьком тракторе. Колхозы разваливались, трактора стоили недорого, но денег не было. И тогда дед вспоминал, как принес с войны огромный семизарядный американский кольт с патронами. И вот если бы не выкинул его в Уводь, то можно было бы поменять на трактор.

Но не только оружием, но и кое-каким опытом делились американские союзники с нашими бойцами. Например, как открыть ленд-лизовскую тушенку без консервного ключа. Как-то на заре перестройки в магазинах появились банки с китайской тушенкой, на крышке которых был специальный ключ. Мне было лет 17-18, когда дед приехал к нам в гости в Ковров (проходил очередное лечение в больнице), и я решил показать ему диковинную банку. Сам я не смог открыть ее «родным» ключом, и каково же было мое изумление, когда дед заправским движением извлек приклеенный ключ, вставил в его паз усик на торце банки и начал крутить, наматывая на него полоску жести от банки. Открыл тушенку и говорит: «Нам американцы показывали, в чем секрет, потому что по незнанию тоже открывали их банки штыками».

…Очень многое меня удивляло в дедушке: выносливость и смекалка русского солдата соединялись в нем с нежностью и лиричностью тонкой души. Во время коротких привалов он сочинял стихи, аккуратно записывая их во фронтовой дневник, и отправлял поэтические весточки своей жене Екатерине.

Вот такие они – люди, освободившие мир от фашизма.