Женщина с фонографом

Введение его в практику музыкантов-этнографов – огромная заслуга Линевой. Начав с 1897 года фонографирование лучших образцов русского народного многоголосия в небывалых для дореволюционной России масштабах, Линева в течение нескольких лет создала ценнейшую коллекцию. Её фонотека, хранящаяся по сию пору в Институте русской литературы (Пушкинский дом), познакомила поколения музыкантов с выдающимися образцами крестьянского пения от верховьев Дона – на юге и до Белого озера – на севере…
Е.Э. Линева (фон Паприц) родилась в 1853 г. в г. Бресте, училась в Санкт-Петербургской консерватории, выступала как оперная певица в Вене, Будапеште, Париже и Лондоне, в симфонических концертах под управлением Н. Рубинштейна в Москве, в Саратове. В 1882-1883 годах была солисткой в Большом театре. Но в середине 80-х, в самый расцвет своей вокальной карьеры, она бросает сцену и обращается к русским песням. К тем самым песням, памятным ещё с детства, которые пела ей неграмотная няня.
Сто с лишним лет назад русская интеллигенция буквально заболела старой песней. Почва была подготовлена выходом сборников «простонародных» напевов с нотными приложениями, которые выпустили поочерёдно композиторы А.Н. Серов, М.А. Балакирев, Н.А. Римский-Корсаков. С их лёгкой руки песни стали звучать в театрах, кафе и ресторанах, ими потчевали гостей на светских раутах.
В те годы процветала мода на «русскую старину». В псевдонародном стиле строились храмы, вокзалы, ярмарочные павильоны. Предприимчивые издатели огромными тиражами выбрасывали на рынок раскрашенные открытки с безмятежными ликами «русских красавиц», усатыми донскими казаками и кудрявыми отроками в расшитых косоворотках.
Но многие культурные люди подчас не понимали смысл и красоту народного напева. Русский интеллигент ещё признавал, что некоторые песни заслуживают публикации и концертного исполнения, но признать «тёмных» деревенских певцов подлинными артистами ему казалось просто кощунством.
Настоящую бурю в стане композиторов вызвало заявление группы фольклористов, исследователей песенного творчества, что крестьянское хоровое пение по своему характеру многоголосно. Нет, корифеи музыки не отрицали певческой культуры народа, но, в сущности, утверждали они, это искусство пережило себя, застыло в однообразных, унылых формах древнего рапсода. Вывод был единодушен: ни о каком многоголосии не может быть и речи.
И вот тут на авансцену выходит Евгения Эдуардовна Линёва…
Газета «Русские ведомости» в 1897 году сообщала: «Нынешним летом, по поручению этнографического отдела Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, артистка императорской оперы Е.Э. Линёва предпримет путешествие по России с целью собирания старинных русских песен, преимущественно многоголосных. Евгения Эдуардовна намерена записывать песни посредством фонографа, что даст возможность получить образцы вполне оригинальной народной гармонизации, схваченной с фонографической точностью».
Фонограф – прообраз нынешнего магнитофона – был изобретён незадолго до этого американцем Эдисоном, и Александр Логинович Линёв (муж Евгении Эдуардовны) был с ним лично знаком. Именно он и придумал специальное приспособление – развилину для трёх рупоров, – которое позволяло уравновесить звук и записывать сразу большое количество певцов. Прежний, эдисоновский аппарат был предназначен исключительно для индивидуального исполнения.
Вообще эта «машинка», как вспоминала впоследствии Евгения Эдуардовна, часто возбуждала суеверный страх. Деревенские старухи шарахались от неё: «Не люди в трубе поют, а дьяволы рычат». Но свойственное крестьянам любопытство всё же брало верх. Всем хотелось знать, кто тот «хитрый мужик», что выдумал аппарат с трубами, и старались запомнить имя Эдисона. «Ишь, проворный какой!» – уважительно шептались бабы, преодолевая робость и приставляя ухо к раструбу, откуда неслись «сатанинские завывания».
Сама Линёва называла фонограф «говорящей записной книжкой». Впервые за всю историю музыкальной фольклористики перед ней открылась возможность запечатлеть песню так, как поёт её сам народ, без всяких изменений, интерпретаций и вычурных красот – в подлинном, живом звучании.
Линёвой удалось записать – при этом в самых разных концах России – около двухсот образцов народного хорового многоголосия. Она разыскала столько выдающихся голосов, что их хватило бы на два хора Большого театра. Записи Евгении Эдуардовны доказывали именно импровизационный характер хорового исполнения – «то, что народные певцы не поют затверженных партий, а варьируют свои подголоски в деталях». И она представила эти доказательства жюри – десятки восковых валиков.
Книга Е.Э. Линёвой «Великорусские песни в народной гармонизации», удостоенная золотой медали Императорского Географического общества, получила широкий резонанс в России и Европе. Собирательницу называли пионером звукозаписи не только в русской, но и в мировой науке о народной музыке. Но самое интересное, что она лишь доказала существование русского многоголосия.
Евгения Эдуардовна вплоть до самой смерти (в голодном 1919 году) продолжала свои «хождения в народ», и её неизменным спутником оставался тяжёлый звукозаписывающий аппарат – фонограф.
В 1902 году в Таврическом дворце она впервые услышала рожечников, о которых написала: «В наше время трудной и сложной изысканной музыки непосредственная простота народных песен производит чарующее впечатление. Вероятно, этим нужно объяснить тот из ряда выходящий успех, который имели владимирские рожечники на Кустарной выставке 1902 года в Петербурге. Свежестью музыкального воображения, радостью жизни и любовью к своей песне веяло от этого маленького оркестра народных импровизаторов в длинных пастушеских сермягах, зипунах и высоких шапках-грешневичках, с красивыми берестяными рожками в руках. Сначала, как они сами говорили, у них дрожали и руки, и губы. Но скоро они освоились с непривычной обстановкой дворца и с публикой, недоверчиво на них поглядывавшей. Мало того, они просто ее завоевали своей наивной музыкой, выросшей среди полей и лесов. Петербургская толпа с истрепанными нервами и неудовлетворенными стремлениями стояла, как прикованная, перед этими мужиками, которых она привыкла несколько презирать, слушала богатые вольные звуки, которые разносились по всему Таврическому дворцу, и в душе многих нарастало не-
ожиданное мягкое чувство к этим «сермяжникам».
К сожалению, на фонограф летом 1902 года ею была записана всего лишь одна мелодия в исполнении рожечников – «Камаринская». Публикуя в первом выпуске «Великорусских песен» «Камаринскую», Линева снабдила запись следующими примечаниями:
«Заигрывал» Василий Никитич Кондратьев, крестьянин деревни Мишнево Владимирской губернии Ковровского уезда, играло всего 8 человек, но с фонографа удалось записать только 6 голосов. Интересно разнообразие вариантов главного напева, который повторяется в бесчисленных видоизменениях разными рожками. Перед фонографом рожечники несколько смутились, что мешало им дать вполне волю своей фантазии. (К этому времени Николай Васильевич Кондратьев стал уже стар и мало солировал, отдавая первые партии молодым талантливым ученикам.)
Конечно, не обошлось без критики. Статья Линевой «Владимирские рожечники» была снабжена замечаниями редактора «Известий» В.И. Гоффе: «Нельзя не высказать сожаления, что из богатого репертуара хора рожечников – этих типичных народных музыкальных импровизаторов – выбрана одна только песня – и та фабричного происхождения и сравнительно сомнительного художественного достоинства».
Но Евгения Эдуардовна понимала толк в народных песнях и поэтому выбрала «Камаринскую». Оказывается, вот какие древние мелодии хранились в памяти рожечников! И бесконечно жаль, что такой пласт народной культуры к настоящему времени утрачен, причем практически безвозвратно. Последователю Н.В. Кондратьева П.Г. Пахареву в этом отношении повезло значительно больше – многие песни в исполнении его ансамбля были записаны на пластинки. Если заглянуть в интернет, то неискушенный читатель найдет там в исполнении Н.В. Кондратьева очень много русских народных песен, а в действительности, хору, которым он руководил, принадлежит всего одно исполнение – «Камаринская», и ее звучанию мы обязаны этой замечательной женщине с фонографом – Е.Э. Линевой.